Это было, когда деревья росли густой стеной и солнечные лучи с трудом пробивались сквозь них, когда день был длиннее ночи, а ночь была длиной в четыре первых шага маленького ребенка, когда птицам и зверям было тесно в лесу, а горы лишь с опушек вырастали, когда петух еще умел петь нежной трелью. Вот когда это было.
В день своего возмужания юноша по имени Багатур, сын охотника Хорсо-Мэргэна, отправился в тайгу за первой своей большой дичью. Отец его, напутствуя в дорогу, строго наказал:
– Не опозорь, сын, нашего именитого рода извечных охотников. Без дичи лучше не возвращайся!
Долго шел Багатур по тропам, исхоженным им еще с малых лет вместе с отцом. Уже давно опустела его торба с припасами, лишь две крошки сухого творога звонко перекатывались на донышке. Ведь не мог Багатур не угостить лесного духа и лесных обитателей кушаньями, которые так вкусно и заботливо готовила ему в дорогу мать.
И долго еще шел Багатур. Ноги его давно истерлись в кровь. Одежда превратилась в рубище.
Только не мог юноша поднять руку на собратьев своих меньших. Днем птицы ему пели на все голоса, и звери жаркими боками согревали его в холодные ночи. И решил Багатур – не возвращаться домой. В голове все молотом стучали грозные слова отца: «Без дичи не возвращайся … не возвращайся». Вскоре надоело ему идти знакомыми тропами.
И решил он проторить свою тропу в тайге и все шел и шел вперед. Уже три зимы сменили три лета. И вот он остановился, сраженный картиной, которая возникла перед его взором. То была величественная безбрежная и бездонная чаша с чистейшей водой, которая кишела диковинными рыбами. По краям этой серебряной чаши тянулись нежной голубой каемкой холмы. Казалось Багатуру, что сами боги спускаются с небес сюда отдохнуть от хлопот, полюбоваться своим творением. Наклонился Багатур воды испить из этой чаши и не узнал своего отражения. На него смотрел незнакомец богатырского облика: лицо, исполненное воли и мужества, мощная шея же его плавно перетекала в могучие плечи. Уже несколько дней и ночей он провел у этой жемчужины. Напился священной воды, наелся рыбы, окреп и еще больше возмужал Багатур. Как хотелось ему, чтоб увидели эту красоту его сородичи. И попросил он у ветра помощи:
– Долети ты, ветер легкий бестелый, до порога отчей юрты, узнай: живы, здоровы ли мои родители? Да о чем они говорят и тужат?
В одно моргание глаза летел ветер, еще издали послышались ему вопли отца Багатура:
– Зачем я сыну наказал без дичи не возвращаться?! О, прокляните меня, боги, пошлите мне смерть! Зачем я сына единородного обрек на погибель?!
И вернулся ветер с радостной вестью к Багатуру. И тот в одно лето и в одну зиму преодолел обратный путь, путь к отчему порогу. И предстал Багатур перед безвременно постаревшими родителями исполином небывалым, не было рядом с ним того, кто мог сравниться с ним свежестью и красотой, и того, кто мог бы стать вровень с его могучими плечами. В три погибели перегнулся Багатур, чтоб поцеловать мать.
Диву давались сородичи: «Какие чары вспоили сына Хорсо-Мэргэна, что он явился перед ними таким исполином?». Поклонившись всем в пояс, отвечал им Багатур:
– Есть такая сила. Это священная вода, прозрачная и чистая, как слеза ребенка. А находится она в безбрежной серебряной чаше. Хочу, чтоб наше племя жило там и размножалось у этих священных вод.
Долго не верили сородичи, качали в недоумении головами, долго еще расспрашивали Багатура. Порешили сородичи избрать Багатура своим головой и следовать его совету.
Добрались они все до единого до безбрежных вод. И сказал Багатур роду своему:
– Назовем эти воды без течения Байгал. И будем жить здесь, рожать детей. Пусть в веках живет и крепнет наш род, и накажем детям и детям внуков наших беречь этот край, эти священные воды.
Так и поныне живут вокруг Байкала потомки того Багатура, люди сильные, смелые и красивые духом.